В отличии от стран Западной и Южной Европы, которые являются гористыми, сильно расчлененными и подвергаются океаническим влияниям — центральная и восточная Европа представляется как огромный каркас сухой равнины. На территории этой основы можно отличить, начиная с правобережного бассейна реки Одра и заканчивая левым берегом Днепра и Двины, полный компактный комплекс, соединенный между собой из вне рукавами рек направленных на Вислу. Этот географический комплекс — это земли Республики Польши, по ее старым границам до раздела в конце 18 века.
И с точки зрения вертикального состава отличается эта часть сухопутной основы от остальных, особенно от российской равнины, поскольку там в средине есть возвышенность, с которого на все стороны спадает вода — у нас же средина наоборот является низменной, а по оба берега выделяются как-бы выпуклые рамки, то есть валы: на севере прибалтийский горб, на юге неподалеку Карпат широкие возвышенности, малопольская и подольская. Когда средина низменности временами опадает на несколько десятков метров над уровнем моря, береговые валы возносятся до 300 метро, а иногда и выше.
Итак на такой южной возвышенности, которая начинается сразу к востоку от реки Верещицы, и достигает через Подолье почти Черного моря, расположен наш Львов. Эта возвышенность в том месте может сравниваться к какой-то огромной лавке, поскольку является при своей чрезвычайной длине едва несколько километров шириной. В наших краях на юге к Днестру, и на север возле Жолкви опадает сухопутной стороной к надбужанской низменности.
Так или иначе Львов не лежит на самой высокой точке этой возвышенности, поскольку даже с Высокого Замка видать с востока более высокие высоты Вороняков и Гологор (470 метро), эта однако, возносясь на 400 метро поднимает наш Высокий Замок на очень возвышенное положение, и вид из него является очень широким. В сентябрьские дни в хорошую погоду, когда воздух особенно прозрачный, из Холма вырисовываются, аж за долиной Днестра, контуры Карпат, отдаленных от Львова на пятнадцать миль! Когда в 1886 году горел город Стрый, можно было наблюдать с замковой горы ночью легкую ясность от далекого зарева; даже пожар Станиславова украсил во Львове край горизонта несколько лет назад (1868). Самая старая запись о Львове (в волынской летописи) расказывает, что в 1259 году отблеск пылающего Холма, который от нас расположен еще дальше чем Станиславов. Такой широкий есть горизонт Львова!
Геология, или наука о земли, утверждает, что после отхода первичных вод, которые в самый старый период покрывали окрестности Львова, и чьими следами являются окаменевшие зубы акул (людоедов), раковины и другие останки морских существ, которых находят в наших песках, наступил ледниковый период. О нем свидетельствуют опять-таки кости мамонта и других животных холодного пояса (выкопанные в основном в залежах глины). Кости можно осмотреть в Музее Дедушицких. Итак в ледниковый период, тысячи лет тому назад, сунули, по мнению геологов, от северного полярного круга огромные ледники аж до наших окрестностей — и они-то и сформировали тогдашний сухой берег, который дает очертание сегодняшней северной границы подольской возвышенности.
За этот роскошный пейзаж нам пришлось заплатить нехваткой реки. Известно, что реки являются самыми большими в низменностях; в горах и на возвышенностях собственно они только начинаются. Горы и возвышенности похожи в какой-то мере на крыши, на которых вода не собирается, только стекает справа и слева вниз. А так верхом всегда проходит граница, разделяющая воды на одну и другую стороны, то есть верх формирует водораздел. Львов собственно лежит на таком водоразделе. Водораздел может разграничивать ручьи, впадающие в ту же реку, или также воды, которые впадают в разные реки, и даже в разные моря. Одновременно мы имеем большой водораздел, и на таком большом водоразделе европейского значения, Львов и лежит. Все воды, сплывающие на ту сторону нашей возвышенности, которую мы перед собой (к северу) видим с Высокого Замка, достигают Буга, Бугом плывут в Вислу, а Висла в Балтийское море. Зато те, которые спадают с противоположной стороны, в южном и западном направлении, те впадают в Днестр, а потом в Черное море.
Сразу за железнодорожным вокзалом начинается белогорский поток, чьи воды вместе с другими Рудненский пруд (Стриховалец) посылает в Днестр Старой Рекой. К югу от Львова, в Басовке, начинается Щерица, а в Козельника, сразу за улицей Зеленой Зубра; обе также впадают возле Николаева в Днестр. Вот и вся наша сторона, которая склонена к Черному морю. К ней принадлежат загородные территории от Яновской рогатки улицей Городоцкой до Зеленой, в самом Львове только Железнодорожный Вокзал. Остальное во Львове принадлежит Висле. Правда это небольшой бассейн, по которому львовские окрестности посылают Висле нашей львовской рекой Полтва, которую в описании ландшафта обойти нельзя. Есть между улицей Вулецкой и Стрыйской рогаткой, пересеченный железнодорожной колеей небольшая дубовая роща, ранее большой красивый дубовый лес, сейчас в большей части истребленный — в этой роще начинается Полтва. Едва один километр отплывая, она создала целую цепь больших прудов, прежде всего Вулецкий, потом Собка, и наконец Пелчинский и Паненский.
Она сталкивалась по дороге на несколько оврагов, которые сначала она должна была наполнить, и потом пошла дальше. Вытекая из Паненского пруда, Полтва проходит дугой аж под сад Яблоновских и только потом сворачивает к Львову при улице Академической. У склона сада Яблоновских впадает в Полтву Железная Вода, а при пересечении улицы Фредро с площадью Академической Пасека, притекающей из Погулянки улицей Кохановского (бывшая Маяковского, сейчас Костя-Левицкого) (при устье Железной Воды появился 30 лет до написания этой статьи так называемый «мурованный мост», а при устье Пасеки мост Святого Яна-Непомуцена, чью фигуру позже переставили перед костелом Святого Николая. Верхнее течение Полтви аж по устье Пасеки назывался раньше Сорокой) — после чего усиленная Полтва плывет далее улицей Академической, Марийской площадью, Гетманские Валы и площадью Голуховских. Однако все это происходит под землей, так как наши ручьи во Львове уже закрыты. Только за уличкой Резников, на старых так называемых Опалках, Полтва опять выходит на поверхность, а окружая на определенном расстоянии Замковую Гору, пересекает Жолкевский Тракт — и несет наконец свои мутные воды в мокрую и болотистую долину, являющейся ее произведением.
Когда с вершины Высокого замка, наш взгляд падает на обширную равнину к северу, может показаться, что мы находимся на краю горной местности, что там у подножия замковой горы уже разлеглась равнина. Это не так; край нашей возвышенности спадает гораздо дальше, даже за пределами Жолкви - и то, что мы видим из Замка — это только перерванная местность. За этим перерывом местности опять возникает возвышенность, затем еще один перерыв, и так несколько раз. Кто ехал по шоссе в Жолкву, знает, что дорога постоянно то поднимается вверх, то падает вниз. Эти вырезы или разрывы в плато сформированы реками, которые текли вдоль нее, а первый из этих пробелов, которую видать с Замка, создала сама Полтва. Соответственно — это не низменность, а всего лишь долина Полтви; долина, которая возвышается над уровнем моря на 250 метров и в 150 метрах ниже вершины Холма Люблинской Унии.
Но не только на этой долине у подножья Замка ограничилась деятельность Полтви и ее притоков. Тот, кто хоть немного знает окрестности Львова из поездок, наверное, помнит много живописных ущелий и оврагов, которые прорезают вдоль и поперек наши рощи. На дне почти каждой из них просачивается какой-нибудь лесной ручеек. Эти потоки собственно создали эти овраги. На их вымывание ушло сотни и сотни лет, а также бесчисленные бури и ливни. Имеет свой собственный овраг и Полтва, имеет Пасека, имеет Железная Вода и другие более мелкие притоки, и когда эти овраги между собой объединятся, тогда появляется одно большое углубление, которая называется Львовской котловиной. Львов расположен в долине; это видать, идя от любой рогатки, которая сходит вниз. Только на одной рогатка Жолкевского предместья пространство является ровным; но это именно тот зазор, через который Полтва переходит в свою собственную долину между замковой горой и Горой Казней (На ней с древних времен казнили приговоренных на смерть, отсюда и название; Гора Палача или Гора Живодеров (Гицель) или Гора Правосудия. Сегодня в народе ее называют именем Теофила Висньовского) и Горой Кортумовой из Львовского котла.
Оказывается, что ближнее знакомство с хотя бы наименьшими ручейками очень способствуют пониманию родимого места. Все разнообразие, все прелести своих окрестностей Львов экскурсии имеет благодаря собственно этим небольшим речушкам. Не только красота — но и другие очевидные полезные преимущества появились от создания котловины, которую во Львове помогла сделать Полтва. Именно в львовской долине воздух всегда мягче, чем для открытом пространстве возвышенности — а наблюдения в университете доказывают, что во Львове всегда меньше холода, меньше жары и меньше ветра, в сравнении с наблюдениями в Львовской Политехнике. Очень хорошо показывает эту разницу сравнение с Варшавой, с чего выходит, что климат львовской возвышенности является более резким, но климат Львова является более мягким, чем климат в Варшаве (Львовский климат вообще принадлежит к той же центрально-европейской зоне, к которой все наши города, кроме Варшавы, также включены Краков и Познань. Однако, Львов расположен в самой границе этой области, потому что уже из Тернополя, и к северу от Вильнюса, начинается зона Восточно-Европейского климата, который отличается более холодной температурой и меньшим количеством осадков. Так же у нас немного холоднее и суше чем в Кракове или Познани, и мы имеем больше тепла и больше осадков, чем в Подолье и Литве. Растительность у нас развивается весной почти на две недели позже, чем в Кракове, но солнечных дней в году немного больше).
Несколько веков назад, во Львове по всей вероятности, климат был еще более мягким. Никакой другой причины тому как большое количество лесов вокруг. Лес - как покрывало — закрывал стороны холмов, защищая их от ветра, уменьшая холод зимой и зной летом. Наибольшая жара, которая во Львове в последнее время, была отмечена, имела + 34,5 ° C (июль 1867 года), наиболее холодно юыло - 30,5 ° C (в феврале 1870). Тем не менее, в последние годы, максимальная температура была превышена: 2 августа 1917 + 35,8 ° С, а 12 августа 1921 + 37 ° C. Мороза более, чем 1870 году не было. Если зной и холод равномерно разделить на все дни года, то средняя температура будет +7,5 ° С каждый день. Ветер во Львове в основном веет с запада или юго-запада, редко с севера или востока.
Не стоит думать, что разница температур была значительной. Следует учесть, что со склонов Песчаной Горы и до самых Кривчиц тянулись львовские виноградники, из которых горожане могли собрать около ста бочек легкого вина в свои погреба. При тогдашних транспортных трудностях возле Львова везде выращивали виноград и делали вино для церковных нужд.
Даже сегодня жители Львова могут назвать себя удачливыми имея такие многочисленные лесочки вокруг города, где можно в течение лета отдохнуть от летнего зноя. Одна из этих рощ даже примыкает близко к Лычаковской рогатке и тянется до самых Винник, где начинается еще одна речушка впадающая в Полтву: Марунька. Но что сравнится с лесными борами, которые растут здесь сотни лет! Во времена правления Казимира Великого лес доходил аж до львовских городских укреплений, места эскарпов и зданий Бернардинского Монастыря. Также и левый, то есть западный берег Полтвы покрывался, хотя и менее густым из-за многочисленных болот, но все же просторным лесом. Только на болотистой долине под Замком и только на север открывался широкий вид в даль.
И было на что смотреть в те времена в лесах. Сегодня только стройный граб господствует у нас под Львовом, а иногда нужно удовлетворяться только березой, осиной или ольхой. В прошлом попадались значительные скопления массивных дубов, в главные цвета львовскому пейзажу предоставлял красивый бук с его веселыми светло-зелеными листьями. Во времена Короля Яна III вся брюховицкая гора шумела от буковым лесом. А еще раньше, во времена русских князей, так могла выглядеть гора Святого Юра, когда появилась самая первая церковь построенная из бревен бука.
Лес не только тепло, но и влагу удерживает: это как природный резервуар влаги. В лесных районах есть больше текущей и стоящей воды, а также, как правило, здесь чаще идут дожди. Сейчас солнце на открытых пространствах выпаривает остатки воды из наших маленьких ручейков. Не так давно они плыли себе в тени леса. В этих вод ранее была другая природа, другое изобилие. И Полтва имела молодые года своего существования, когда она бежала чистым потоком, и при наводнении быстрым потоком сметала мосты и дома, охватывая широкие пространства. Когда 400 лет тому назад, случилось наводнение из-за разлива вод после дождей, то и Львове приходилось из Краковских ворот до улицы Святого Станислава плыть в лодке. В то время даже грязно мутная сейчас Пасека назвалась заслужено «Серебряный Поток». Было также в пределах Львова много потоков, из которых даже следа теперь не осталось; были пруды, которые высохли или которых засыпали, были болота на месте современных площадей и зданий. Там где сейчас Марийская площадь, где новый и старый театр, где бывший Иезуитский сад, когда-то наши предки стреляли в уток на болоте. Площадь Домбровского была прудом; многие пруды были на Яновском и Жолкевском предместьях, при улице Кохановского и улице Пекарской, не говоря уже о северной части долины у склонов Высокого Замка, где было так мокро, что ни одна армия не могла там расположиться. В тех древних львовских лесах, защищавших от холодных ветров, смоченных обильной влагой, растительность должна была быть более заманчивой и пышной! В наше время было сделано наблюдение, что растительный покров Высокого Замка изменился до неузнаваемости, с тех пор как куча голого песка была преобразована в великолепный парк. Вместо песчаных сорняков и чертополох, повсюду начали цвести лесные растения. Чем больше разница между новыми и старыми временами, тем больше преобладала лесная растительности - а также и болотная - над степной. Сейчас для нас это выглядит как неожиданность, когда мы находим на Чертовой скале белую неровные гвоздики или сапфировой горечавки, коралловые лилии или карпатские ягоды - и снова водяные лилии в прудах; ранее этих растений бывало под Львовом в изобилии.
И еще богаче был животный мир. Не только множество лисиц, зайцев и оленей, не только волков, медведей и кабанов, но помимо них редкие сейчас бобры, и еще реже - даже сейчас почти истребленные в Беловежской пуще - зубры. Их стада заливали Зубру, которая от этого, как и Бобрка от бобров получила свое название. Организовывались под Львовом 400 лет назад даже назад охота на зубров. Государи Красной Руси держали здесь даже для охраны животных отдельную службу, козельников и сокольников, от которых появились названия местных деревень. Было также достаточно разной рыбы в местных прудах - особенно щуки и карпа — и из гнилых дубов мед переливался на землю. И скорее человек утонул бы в сладости, чем достал бы до дна этого медового колодца. И над пестрым ковром цветов и под зеленой палаткой из листьев находились суетливые собрания лесных певцов чижиков, щеголей, славок и тех соловей, которых не мог наслушаться Ягайло на Руси. Когда все это? Во времена польских королей, русских и даже до них - чем глубже в прошлое, тем более первобытный лес, потому что народная пословица справедливо говорит, "был лес до нас", и красиво выразился один старый поэт, что «...раньше были леса чем появились города, Бог создал дерево раньше, чем человека".
„Краткая История города Львов”
Фридрих Папе
(Книжная Польша, Второе издание, исправленное и дополненное, Львов — Варшава 1924)
Часть Первая — Средневековый Львов (1250—1527)