"В году 981 после рождения Христа Господа пошел Владимир на Ляхи и взял их города: Перемышль, Червень и другие крепости, которые и по сей день под Русью. Так писал 130 лет после этих происшествий старейший русский летописец Киевлянин Нестор, и дал нам первую историческую информацию о нашей стране. Мы узнаем из летописи, что Перемышль и даже Червень, который находился в аж холмской земле, и другие города окружающей местности первоначально принадлежали полякам. Ясно из других деталей летописей Нестора и то, что границей между польскими и русскими племенами был тогда Буг. Вся земля на левой, то есть западной стороне Буга, а значит и бассейн Полтвы пренадлежала польскому племени в то время, когда господствовал над Русью Владимир, Польшей Мешко (Мечислав), первые христианские князья земли. Однако Нестор сообщает во второй части своей летописи, что замки занятые Владимиром с тех пор были в Руси. Действительно, какими бы храбрыми не были польские монархи, как Болеслав Храбрый и Болеслав Смелый, а позже Казимир Справедливый и Лешек Белый, возвращали не только те города, но и добывали еще Киев или Галич, то всегда только на короткое время, а остальное время были в руках Русинов.

С тех времен границы с польской стороны Буга подвинулись к Сану и Вислоку, и наши родимые земли в результате захвата Владимиром превратилась с польской пограничной земли в русскую пограничную землю. Приграничная земля двух враждующих между собой племенами — это значит в те дни непрерывные вторжения, разрушения и убийства. Естественно, что в тех исторических условиях не появилось каких-либо серьезных очагов колонизации.

Восточнее князья Красной Руси заботились о своих столицах: сначала в Теребовле, а затем в Галич. Когда Польша пришла в упадок, даже в Перемышле появилось небольшое русское княжество - потому что есть Сан - но о каких-небудь, даже малых осадах у источников Полтвы не слышать ни при Мешке, ни при Владимире, ни во времена Нестора, или даже еще 130 лет спустя. Войска перемещаются над Зуброй и над Щерицей, под Звенигородом и Городком — но о долине Полтвы хроники молчат.

Тем не менее, есть и другие источники, к которым мы можем обратиться, если молчит история в письме. Сначала жил человек на свете, потом он научился писать, потом строил дома, он даже научился обрабатывать руду. Изначально он должен был удовлетворяться пещерой или хижиной, кожей животных для одежды, каменным орудием для охоты и всякой бытовой утварью и глиняными горшками, неуклюже слепленными вручную, и высушенными на солнце для сбора молока. Каменные орудия и глиняные фрагменты хранятся в лоне земли - это единственное наследие многих прошлых поколений, с которого археология умеет читать историю жизни первобытных народов.

Что же говорит археология о прошлом нашей области? И у нас выкапываются несомненные следы какого-то первобытного населения. Куски кремня, наконечники, иногда каменные топорики удается находить под Чертовой скалой на Лычаковской рогатке, на Байках и Яновском, то есть на холмах и возвышенностях Львова. Много выкапываются черепков глиняной первобытной посуды, доказывая то, что в нашей области, богатой глиной, должно было существовать с доисторических времен керамика. Но это только следы некоторых свободных кочевых стоянок или переходов, которые не могут свидетельствовать о постоянном поселении. Они могут происходить из очень отдаленной - даже дославянской — эпохи. На Высоком Замке и верхней горе Цитадель не было раскопано доисторических мест, а только предметы русских и польских времен. Описание этого можно найти в замичательном исследовании Б. Януша: Предыстория земли Львовской}. (Библиотека Львова T 22-23, 1913). Автор справедливо жалуется на некомпетентность и даже варварское обращение с доисторическими памятниками. Интеллигентная общественность должна ее взять под опеку и сообщать о них властям или научно-исследовательским учреждениям.

А выкапываются объекты того периода в большом количестве в других районах нашего края: наиболее близко от Львова на Днестре и Збруче, а с другой стороны над Бугом. Это не удивительно, потому что первые постоянные поселения, строились над водой, часто даже в воде (на сваях), а крупные реки были естественными путями в доисторические времена. Наши львовские окрестности не имеют ни крупной реки, ни озера, и поэтому не могла притянуть к себе население в тех древних веках.

На нашем водоразделе постоянное население появилось позднее, это были посредники между людьми над Днестром и над Бугом. Особенно видное место занимал здесь Звенигород, расположенный к северо-востоку от Бобрки, который уже в старославянские времена имел уже городище, а в русских летописях часто упоминается, даже как маленький удельное княжество. Этот Звенигород был предшественником Львова. Тем не менее, о самом Львове: ни история, ни археология не дают никаких следов постоянного поселения на источниках Полтви до середины тринадцатого века. Здесь не было никаких ни исторических, ни природных условий для посадничества. Тем не менее, исторические условия изменяются, и они часто сильнее, чем природные. Хотя они не могут преобразовывать природу, но они могут привести к переменам так, что то что раньше было неудобным, становится терпимым и даже подходящим. Такое изменение произошло в нашем краю в первой половине тринадцатого века - и только тогда пробил час для Львов экскурсии. Случилось нападение татар. Из глубин Азии, из этого вечного роя народов, вылилось новое нашествие людей, реальной чумы для восточной Европы. Татары были народом невыразимо диким, который жил на лошади, питался лошадиным мясом и молоком, и на коне выполнял единственное свое ремесло: грабеж. Вид такого татарина с раскосыми глазами и худым лицом, одетого в овчины лохматых овец, вооруженного луком и кривым мечом и с веревкой для пленников в седле был отвратительным. Горе земле, через которые прошли полчища татар; чего просто не мог татарин унести с собой или погнать в плен, то жег и вырезал без всякой пощады. Отсюда возникло пословица, что даже трава не будет расти, куда стала нога татарской лошади. С настоящим одобрение читаем слова русского летописца, "что живые завидовали покою мертвых."

Татары прошли как саранча Русь, Польшу и Венгрию; из Польши и Венгрии снова, но на Руси остались дальше. Это было ужасное иго для Руси, татары делали то, что хотели, брали то, что они хотели, а по спинам русский князей высаживались на лошади их владыки. В тот период были разрушены самые крупнейшие здешние города, а Галич, главная столица, уже с тех пор больше не поднимался. Видя это опустошение русский король Данило, который правил в Красной Руси и Волыни, решил задумать новые поселения. Нельзя было теперь думать о благоприятных условиях — здесь велось как раз о труднодоступном убежище. Данило перенес свою столицу в Холм, и когда он думал о сообщении между Холмом и Галичем, то заметил у источников Полтви самою высокую гору в этой местности, а при ней пустынное незаселенное место, пересеченное оврагами и болотами и густо заросшее лесом. Это место было очень трудно доступным для конницы; и здесь построил Данило город и отдал его своему сыну, которого звали Лев. И вот так родился "Львов город», или просто Львов, что произошло примерно в 1250 году после рождения Господа Иисуса Христа.

„Краткая История города Львов”

Фридрих Папе

(Книжная Польша, Второе издание, исправленное и дополненное, Львов — Варшава 1924)

Часть Первая — Средневековый Львов (1250—1527)